Прежде, чем отпустить зрителя на вольные поиски, Tate предлагает базовый набор исходных данных, от которого и следует отталкиваться при знакомстве с абстрактными работами Клинт и Мондриана. Сближения обнаруживаются при обращении к биографическому материалу, а дальше все более полно раскрываются в точках пересечения творческих устремлений обоих художников – практически идентичное становление на базе классического академического образования, интерес к пейзажной живописи и, конечно, увлечение передовыми идеями современной науки, вылившееся в поиски современных способов осмысления природы и манифестации нового способа самовыражения.
Grupp IV, nr 2. De tio största,
Barnaåldern, 1907
Tempera på papper uppfodrad
på duk
315 × 234 cm
HAK103
© Stiftelsen Hilma af Klints Verk
Если имя голландского «классика» абстрактного искусства и представленные на выставке хрестоматийные геометрические композиции 1920-х годов не нуждаются в отдельном представлении, будучи широко признанными во всем мире, то живопись шведской художницы Хильмы аф Клинт для многих действительно может стать ярким открытием. Собственно, стремление презентовать широкой публике новое имя, вероятно, и находится в фокусе Tate, выводящей Клинт на первый план уже в самом названии выставки. Тем не менее, Клинт уже успела занять прочные позиции в европейском модернистском искусстве как одна из первых в плеяде модернистов, заинтересовавшихся абстракцией как таковой. Тут уместно сразу упомянуть о том, что Tate в принципе предлагает по-новому посмотреть на отправную точку абстрактного искусства и выдвигает смелую гипотезу – звание пионера абстрактной живописи, которое мы привыкли ассоциировать с Василием Кандинским, может быть отдано Хильме аф Клинт. Таким образом, шведская художница встает в один ряд с другими кандидатами, которых также нередко причисляют к «первым из первых» в ряду абстракционистов – Мондрианом, Делоне или Купкой. Отбросив актуальный и на сегодняшний день вопрос о конкуренции за первенство, констатируем, что Клинт, будучи ярой почитательницей спиритуализма и популярных в пору ее юности теософских учений Елены Блаватской, начала создавать оригинальные работы, погружаясь в миры бессознательного. Еще до знаменитой акварели Кандинского она пишет в 1907 году серию абстрактных работ, которую называет «Первобытным хаосом». Впоследствии Клинт заявит о себе как «художница будущего», стремящаяся запечатлеть
Compositie met rood, zwart, geel, blauw en grijs / Piet Mondriaan ( 1921 — ) , , hoogte , aankoop
olieverf, doek, geschilderd (penseel)
0333163 , 273, 20-55, SCH-1955-0022, B115
свидетельства невидимых для глаза человека миров в нескольких сотнях абстрактных произведений.
Среди наиболее интересных работ Клинт на выставке – серия «Десять самых важных» 1907 года, которую увлеченная оккультизмом художница создавала в рамках масштабного проекта «Храм» (The Paintings for the Temple), на который ее сподвиг некий внешний источник-вдохновитель, воплотившийся в виде высшего духовного существа. Серия трехметровых полотен, где художница изображает полный жизненный цикл человека, станет одной из важнейших вех в творческом пути Клинт, который так же справедливо было бы называть «мистическим». Все это вполне созвучно мондриановскому пристрастию к теософии и иным спиритуалистическим практиками, что кстати вовсе не редкость для художников-абстракционистов первой половины прошлого столетия. Абстракции Мондриана, собранные на выставке, рождаются, как и у Клинт, из причудливых метаморфоз на почве замысловатых сплетений эзотерического и научного начал и, в конечном счете, демонстрируют укладывающуюся в стройную формальную систему тонкую трактовку природы на метафизическом, философском уровне. Одновременно, но независимо друг от друга, Мондриан и Клинт взаимодействуют с абстрактными и фигуративными элементами, открывая новые вариации осмысления искусства и мира вокруг. Они создают особые формы, через которые стремятся выразить труднообъяснимые хрупкие связи, незримо существующие между теми или иными вещами.
Так что же зритель извлечет из «диалога» Клинт и Мондриана, нарочно спровоцированного Tate Modern, помимо того, что оба художника определенно говорят на одном языке и, исключая всякое буквальное взаимодействие, вторят друг другу без слов на уровне столь близкого вчувствования и поиска общих путеводных нитей? Должно быть, во время почти что психоделического путешествия по лабиринту идей Клинт и Мондриана нам не останется ничего другого, кроме как прийти к мысли о незыблемой взаимосвязи искусства со всеми формами жизни – реальной средой, социумом, духовностью, человечеством и каждым из нас, в частности.
Автор: Ольга Марченко
